Александр Никонов. Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики

на главнуюпредыдущаясодержаниеследующая

Первое участие




      И вот вдруг я получаю в Курске вызов на эту передачу. Дело в том, что в качестве "задела на будущее" мы изготовили детский маховичный автомобильчик. Он включался в сеть, маховик разгонялся, а потом ребенок мог ездить на нем около километра. Фото этого автомобильчика обошло многие журналы, и Володя Соловьев заинтересовался им для своей передачи.
      Что ж, в назначенный срок в Москву выехала целая команда - я с автомобильчиком, водитель - сын Войтенок - Дима, лет шести, и его мама - Лида. Саша, немного ревнуя, погрузил нас в двухместное купе, и поезд повез нас в Москву.
      В Москве я впервые встретился с Соловьевым - красивым, безукоризненно одетым человеком; мы обговорили сценарий выступления. Передача выходила в записи, которая длилась несколько часов. Я пригласил в студию Тамару и Моню - и для помощи, и "себя показать".
      Технически все прошло безукоризненно. Дима проехал несколько кругов, я показал, как автомобильчик "заряжают" и отметил, что такого же устройства могут быть и автомобили для взрослых. Вопрос обсуждался довольно бурно и, к сожалению, "скатился" совсем в другое русло - полезны детям или нет, вообще моторизированные средства транспорта. Щербаков, забивая всех своим могучим басом, гремел:
      - Я не куплю для своего сына такую игрушку, пусть он лучше крутит педали - здоровее будет!
      На это я предложил толстяку Щербакову отключить лифт в его доме, так он сам будет здоровее, да и, возможно, похудеет.
      Василий Дмитриевич подвел итоги, наш экспонат завоевал первое место (не помню уже среди чего), и я получил приз - транзисторный приемник.
      Передача выходила в эфир несколько раз, куряне были очень довольны, что их земляк "попал в телевизор". Раз уж я заговорил про передачу "Это вы можете!", расскажу, как складывались мои с ней отношения в дальнейшем, ведь эта передача стала существенной частью моей жизни в течение долгих лет.
      Уже живя в Москве (а это произошло через года полтора после описываемых событий), я смотрю очередную передачу "Это вы можете!". С ужасом наблюдаю демонстрацию на ней безопорных движителей - "инерцоидов", с которыми я борюсь, как с личными врагами. "Инерцоид" - это современный заменитель "вечного двигателя", который сегодня изобретать стало уже "не престижно". А "инерцоид" - пока можно, его труднее "уличить" в недееспособности.
      Я жду от жюри немедленного "разгрома" этого невежества, но жюри одобряет и благословляет эту химеру. Захарченко даже ожидает то время, когда "инерцоиды вместо ракет будут бороздить космическое пространство". Этого я уже не вынес - немедленно позвонил Соловьеву, и во избежание полной дискредитации передачи, предложил записать свой сюжет, разоблачающий "инерцоиды". Тот быстро согласился, а я, срочно изготовив "прибор Кавендиша" - крутильные весы, а также аналог инерцоида, пришел на запись.
      Дело представили так, что прошлая передача давала возможность зрителям самим оценить реальность "инерцоидов". А раз этого не последовало, то мы показываем их критический анализ. Я запускал "инерцоид", как и в прошлой передаче по столу - он скакал быстро, как кузнечик. Кстати, все детские игрушки передвигающиеся толчками без приводных колес - птички, лягушки, и им подобные - тоже "инерцоиды". При этом никто их не предполагает запустить в космическое пространство!
      Но стоило мне привязать "инерцоид" к одному краю коромысла крутильных весов, а на другом краю закрепить соответствующий противовес - "инерцоид" разоблачал сам себя! Он беспомощно дергался, будучи не в состоянии сдвинуться в какую-нибудь сторону. Все дело в том, что на столе и другой поверхности, даже в воде, возникает некоторое сопротивление движению тел - то же трение. "Инерцоид", кратковременно развивая большую силу в одном направлении, преодолевает это сопротивление и движется. В другую же сторону сила развивается маленькая, но длительная; она и не в состоянии сдвинуть прибор с места.
      Каждый из нас может, если надо, сам стать "инерцоидом", если встанет на сани, возьмет в руки кувалду и будет колотить ею по задней части саней. При ударе сани будут передвигаться вперед, а при замахивании молотом они просто не сдвинутся - сила трения удержит. В крутильных же весах почти нет никакого сопротивления - вот "инерцоид" и становится беспомощным.
      Я многократно выступал с лекциями перед изобретателями, демонстрировал им "инерцоид" на крутильных весах, и как вы думаете, что они при этом делали? Они просто отворачивались в момент работы "инерцоида", а потом говорили, что ничего не видели! Ну, как назвать такую болезнь - шизофрения или хитрость страуса, как известно, прячущего в невыгодных ему ситуациях голову в песок! Чуть позже я выпустил монографию "Инерция", где прямо на обложке был изображен опыт с "инерцоидом" на крутильных весах. Думаете, это убедило горе - изобретателей? Ничуть!
      Но поближе к передаче "Это вы можете!". Я убедил Соловьева, что ему нужен в жюри хоть один эксперт, профессионально разбирающийся в механике, чтобы различные химеры либо не проникали на передачу, либо вовремя были разоблачены. Так я и вошел в состав жюри.
      Вскоре в этот состав был принят еще автомобилист - Илья Туревский, и в таком составе жюри просуществовало много лет. Таким его и изобразил на своей карикатуре великий датский художник Херлуф Бидструп. Стоит со своим самодельным автомобилем озадаченный изобретатель; напротив него за столиком, ведущий - Володя Соловьев, а за ними - жюри. Вот тот, озверевшего вида мужчина в очках с черной бородой и в сванской шапочке, занесший правую руку прямо над головой уважаемого Василия Дмитриевича - это я. С тех пор я сильно изменился - нет очков (прошла близорукость), нет черной бороды и волос (они поседели, и я их сбрил), нет даже сванской шапочки (ее стали путать с еврейской "кипой", и я перестал ее носить). Но озверелость осталась, это прошу учитывать!
      Кто только ни побывал на наших передачах, с кем только ни столкнула меня судьба! Хорошо запомнился тогда еще 94-х летний Л.С. Термен, изобретатель первого электронного музыкального инструмента - "терменвокса". Термен рассказывал, как однажды он буквально водил руками В.И. Ленина, обучая его игре на терменвоксе. "Руководил вождем мировой революции!" - опасно шутил он.
      Оригинально прошла моя первая встреча с Л.С.Терменом. Меня делегировали встречать престарелого корифея и доставить его в студию. Я стоял у лестницы в помещении телецентра в Останкино, когда вдруг появляется Л.С.Термен, подходит ко мне и почти как старик-Державин лицеиста-Пушкина, спрашивает: "Юноша, где здесь туалет?".
      Наслышавшись о сыне легендарных А. Ахматовой и Н. Гумилева - этнографе Льве Николаевиче Гумилеве, я с трепетом ожидал встречи с человеком, который для меня был символом русской интеллигенции. Но все вышло несколько иначе.
      Речь в передаче шла о кочевых народах, которые Гумилев горячо защищал. А на мое замечание о том, что кочевники оставляют после себя лишь загаженную пустыню, он вдруг резко отреагировал:
      - Молодой человек, а вам известно, что я профессор? Я вас на зачет не допустил бы! - и все это в микрофон. Несмотря на то, что Гумилев грассировал на все буквы и понять его было трудновато, я все-таки его реплику "усек", и тут же, тоже в микрофон парировал:
      - А я не только профессор, но и доктор наук, к тому же - заведующий кафедрой, и с такими взглядами я бы никакого профессора до лекции не допустил!
      Шум, смех в зале. Соловьев мимо камеры грозит мне кулаком и делает страшное лицо...
      "Досталось" от Гумилева и Захарченко. Защищая русский быт, писатель упомянул русскую избу. На что Гумилев, превозносивший юрту кочевников, строго спросил Василия Дмитриевича:
      - А вы вообще-то русскую избу когда-нибудь видели?
      Захарченко аж застонал от обиды и умоляюще посмотрел на Соловьева:
      - Володечка, зачем я должен терпеть такое?
      А Володя и весь зал хохотали.
      Встречались на передаче и люди откровенно безграмотные. Иногда я не выдерживал чьей-нибудь безграмотности, причем высокомерной, и, озверев, хватал стул или иной тяжелый предмет и нападал на обидчика. Тот почти всегда позорно ретировался. Эти моменты Володя обычно оставлял в эфире - они вызывали "оживляж".
      У того, кто помнит наши передачи, может остаться впечатление, что мы с Василием Дмитриевичем были антагонистами. На самом деле препирались-то мы чаще всего для пущего интереса. За исключением случаев, когда Захарченко требовал внедрения разработок кустарей-изобретателей нашими заводами. Как человек близкий к производству, я понимал, что это невозможно.
      Пример: Кузов легкового автомобиля самодельщики чаще всего клеили из нескольких слоев стеклоткани на эпоксидке. В лучшем случае вся эта склейка продолжалась неделю. А теперь представьте себе, что на ВАЗе внедрили бы этот метод. В год ВАЗ тогда выпускал не менее 660 тысяч автомобилей, в неделю - это около 15000. Где бы "сохли" целую неделю эти 15000 кузовов, и что стало бы со сборочным конвейером при этом? Тогда наши препирательства становились принудительными.
      Однажды в наш спор вмешался даже ЦК КПСС. Одному из секретарей ЦК КПСС, отвечающих за промышленность показалось, что я таким образом охаиваю отечественное автомобилестроение (хотя его и надо было охаивать!). И он тут же после окончания эфира передачи, а это было около 11 часов вечера, звонит "суровому" и своенравному Председателю Гостелерадио тов. Лапину, о том, что некий профессор в кожаном пиджаке из жюри "Это вы можете!" хулил нашу автомобильную промышленность. "Узнать, навести порядок, доложить!" Лапин уже ночью поднимает с постели Соловьева и в еще более действенных выражениях требует объяснений. Володя успокоил его, доложив, что агрессивный профессор - "свой человек" и полностью находится под "нашим" контролем. А мне Володя позвонил и сказал только:
      - Сегодня ночью мне из-за вас попало!
      А я передумал, какие угодно сценарии этого "ночного назидания", но суть дела узнал только при личной встрече.
      Мы с Василием Дмитриевичем хорошо "сошлись" на почве выпивки. Обычно, мы "это" брали с собой, и, либо во время перерывов, либо, когда камеры "смотрели" не на нас, "пропускали" стаканчик - другой. Когда Володя замечал это, ругал нас нещадно.
      А однажды, уже в начале "сухого закона" зимой 1985 года, мы с Василием Дмитриевичем, не придав ему серьезного значения, принесли с собой выпивки на всю нашу бригаду - жюри. После съемок мы пригласили коллег отведать "чем Бог послал"", но те как-то вежливо отказались. Пришлось пить вдвоем - не пропадать же добру! Съемки происходили в Институте Народного хозяйства им. Плеханова, и выпивать пришлось, почти как у Райкина - в "антисанитарных условиях" - в гардеробе. Гардеробщица стыдила нас и так, и этак, а мы только предлагали ей поддержать нашу компанию.
      Была зима, страшный холод, и у "Волги" Василия Дмитриевича замерзло лобовое стекло. Но, тем не менее, мы сели в машину, и Захарченко, опустив стекло левой двери, браво повел машину, глядя в открытое окно. Таким образом он довез меня до Таганской площади, близ которой я жил, и вдруг пронзительный милицейский свисток прервал наш кайф. К нам бежал ГАИшник в бушлате и меховой шапке со свистком во рту.
      - Мы пропали! - патетически провозгласил Василий Дмитриевич и бессильно откинулся на сидение.
      Разъяренный ГАИшник просунул голову в раскрытое окно, в нос ему "шибанул" концентрированный запах алкоголя, но вдруг... лицо его расплылось в широкой улыбке.
      - Оба здесь, надо же! Чего же не попросили нас, чтобы довезли, зачем сами рисковали? - и ГАИшник стал рукавом бушлата оттирать лед с лобового стекла.
      Я вышел из автомобиля и заспешил домой. По дороге меня медленно обогнала "Волга". Машину вел ГАИшник, а Василий Дмитриевич по-барски развалился рядом. Он опустил стекло и только успел сказать:
      - Вот бл..., популярность, а!
      Тогда же у Захарченко случилась большая неприятность. Он дружил с известным писателем-фантастом Артуром Кларком, жившим на острове Цейлон. И фантаст решил опубликовать в "Технике-молодежи" свой новый роман целой серией статей, из номера в номер. Статьи стали появляться, их с интересом читали, и вдруг публикация резко оборвалась. А потом мы узнаем, что Василия Дмитриевича "снимают" с должности главного редактора журнала. В чем же дело?
      Оказывается, "паразит" Кларк дал всем героям своего романа, имевшим русское происхождение, фамилии наших известных диссидентов. Эти герои как бы являлись их детьми, об этом свидетельствовали даже их отчества. Конечно же, не предупредить об этом своего друга было свинством со стороны Кларка. А наш Вася "прозевал" такую существенную для того времени деталь. Но бдительные "писарчуки" нашлись, и дело дошло до ЦК Нашей Любимой Партии. И Васю сняли... Он очень переживал случившееся. Участие в телепередаче хоть как-то сгладило шок от мгновенного прекращения его общения с людьми, читателями, обществом, через свой журнал.
      И вот в июле 1990 года мы с Володей наметили "выездную" запись передачи из Киева, где я присмотрел хороший объект. В Киевском Гидропарке самодельщики оборудовали почти полгектара территории, построенными своими руками тренировочными стендами. Это было бы самое масштабное творение самодельщиков в наших передачах.
      Но в конце июня, прямо во время эфира очередной передачи "Это вы можете!" мне домой позвонил наш администратор Саша Куприн. Я весело приветствовал его, но голос в трубке был сдержан и лаконичен: "У нас горе - Володя умер!"
      Молодой, здоровый человек внезапно погиб от обильного инфаркта, который случился на даче. Это была первая для меня потеря столь близкого товарища, моего ровесника, потеря, так сильно изменившая течение моей жизни.
      Еще некоторое время передача, как бы "по инерции" продолжала существовать, сильно меняя свой "имидж". Сюжет из Киева мы все-таки сняли, но ровно через год. Получился он хорошим. Но конец передачи был предрешен. Клуб наш, к сожалению, распался, и люди, более десятка лет бывшие столь близкими друг другу, расстались. Связывал всех нас наш дорогой друг и ведущий Володя Соловьев. Без него все потеряло свой былой смысл...
      В конце 90-х годов была сделана попытка реанимировать передачу, и она на год вновь появилась в московском эфире под названием "Жизнь замечательных идей". Ведущим стал постоянный участник соловьевской передачи - Женя Островский. По экономическим причинам эта передача закрылась. Вскоре после закрытия передачи ушли из жизни молодой еще Геннадий Зелькин и испытанный боец - "аксакал" Василий Захарченко. Я с трудом мог представить себе, что этот лежащий в гробу высокий худой человек - весельчак, жизнелюб, человек кипучей энергии, неутомимый и неугомонный Захарченко. Несмотря на солидную разницу в возрасте (он мне годился в отцы!), он мне был настоящим другом.
      А чтобы сгладить траурный тон, я расскажу про очень веселые съемки моего новогоднего поздравления, где в последнем эфире передачи я поздравил москвичей с Новым 1998 годом прямо из проруби.
      Узнав, что я "морж", телеканал ТВЦ, на котором транслировалась передача "Жизнь замечательных идей", попросил меня поздравить москвичей с Новым 1998 годом прямо из проруби.
      Сценарий был несложен: в плавках, в красной шапочке Деда Мороза и при своей натуральной седой бороде, я должен был залезть в прорубь и спрятаться подо льдом. Снегурочка в купальном костюме - моя жена Тамара, тоже "моржиха", три раза ударяла по льду серебряным посохом и говорила: "Дед Мороз, вылезай, Новый год на носу!". Когда же я недовольно выбирался из проруби, ворча: "Кто меня разбудил, кто меня побеспокоил?", Снегурочка должна была сообщить мне, что пора поздравлять телезрителей с Новым 1998 годом. После чего я говорил: "Тогда чарку мне!", провозглашал поздравления и выпивал чарку. Для этого я забрал из дома свою "кровную" бутылку - 0,75 литра водки.
      Но тут перед самыми съемками ударили страшные морозы - ниже 30 градусов. Но не отменять же назначенного!
      И вот мы всей съемочной группой поехали на Красный пруд в Измайловском парке, где привыкли "моржеваться". Расставили аппаратуру, все приготовились, и я по команде режиссера Жени Островского полез под лед - ждать ударов посоха Снегурочки. Но... их все не было. Задыхаясь, я вынырнул на поверхность и на всякий случай громко завопил: "Кто меня разбудил, кто меня побеспокоил?" А оказалось, что, занявшись перестановкой камеры, группа обо мне просто забыла. Снегурочка, она же Тамара, "для сугрева" налила мне чарку, и я снова полез под лед. Секунд через двадцать послышались удары посоха, и я вылез. Произнес, что было положено, и выпил чарку.
      - Не пойдет, не пойдет! - закричал Женя. - Вы что, Снегурочку поздравляете? Обращайтесь, пожалуйста, не к ней, а на камеру!
      Третий дубль снова не удался - я перепутал слова поздравления, но чарку, разумеется, испил до дна. На четвертом дубле поначалу было все хорошо, но я поскользнулся на лестнице и грохнулся о лед, разодрав локоть. Рану залили водкой, остатки которой я допил для храбрости. На пятом дубле я уже сам не мог вылезти из воды, и на меня надели пояс с веревкой, за которую незаметно тянули вверх. Но водка кончилась, и я отказался поздравлять без чарки.
      Сердобольные зрители, к этому времени скопившиеся у проруби, великодушно предложили свою бутылку. Поэтому шестой дубль, прошел нормально, за исключением того, что вместо слов "С Новым Годом!" я произнес тоже три слова, но совсем других. Но "халявную" чарку все-равно выпил. На седьмом дубле я заснул прямо подо льдом, и меня не разбудили удары Снегурочки посохом. Тащили меня из проруби за веревку всей съемочной группой, причем активнее всех работала Снегурочка. Последнее, что я помню: как допивал дареную бутылку прямо из горлышка.
      Одеть меня так и не смогли - уложили на сиденье, покрыли моей же одеждой и привезли домой. Спал я два дня и проснулся как раз к Новому Году.
      А тут передачу смонтировали. И когда мы со Снегурочкой смотрели ее и слушали свои же поздравления, никаких мук творчества на экране заметно не было. Вспомните, может и вы видели эту передачу и слушали мои поздравления из проруби. Можно ли поверить, что я при этом выпил почти полтора литра?


на главнуюпредыдущаясодержаниеследующая

  © 2003--2005 Парецкая Елена Сергеевна. All rights reserved



Rambler's Top100HotLog
Hosted by uCoz