Александр Никонов. Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики
Сплошные стуки в дверь
Мы опять зажили спокойно - ночевали с Таней у меня в комнате, а Оля - в комнате Тани. Игорек жил у Таниной тети. Днем Оля ходила по московским магазинам, а вечером мы встречались, ужинали и выпивали втроем.
Настало время Оле уезжать к себе в Мичуринск, остался один полный день - завтра, и пол дня послезавтра. И Таня предложила мне поводить Олю по "культурным" местам Москвы. Сама она не могла пойти с нами, так как работала в вечер и приходила домой ровно в полночь.
Мы назначили встречу с Олей среди колонн Большого Театра в шесть вечера. Оля стояла у колонны, как мне показалось, смущенная и тихая. При встрече она поцеловала меня немного не по родственному, но я не придал этому значения. Мы походили по центру, зашли в кафе "Артистическое", что напротив старого МХАТа (не знаю, сохранилось ли оно сейчас?), выпили немного. Оля, сославшись на усталость, попросилась домой. Я взял бутылку "Хереса", который нравился нам обоим, остановил такси, и мы "по-культурному" приехали в "Пожарку". Зашли ко мне в комнату и приготовили нехитрую закуску, кажется яичницу и апельсины. Таня была на работе и мы решили ее дождаться у меня.
Но после выпитого хереса дожидаться Тани мы не стали. Озорные глаза Оли сами определили дальнейшее наше поведение. До прихода Тани оставалось три с лишним часа. Мы заперли дверь, оставив ключ в замке, выключили свет и, не раздеваясь, кинулись в койку. Я не ожидал от восемнадцатилетней провинциальной девушки таких профессиональных поцелуев. В темноте Оля стала еще на порядок красивее и загадочнее, чем была. Мы начали скидывать с себя все лишнее, что мешало нам узнать друг друга поближе, как вдруг - требовательный стук в дверь. Мы замерли - для Тани это слишком рано, а другие люди нас не волновали.
- Нурик, открой, я знаю, что ты дома, дверь закрыта изнутри! - решительно сказала Таня, - а это был именно ее голос. Для верности она постучала в дверь еще раз.
Делать было нечего. Мы включили свет, лихорадочно оделись, прибрали койку. Оля села за стол доедать яичницу. Я с ужасом открыл дверь, инстинктивно защищая лицо левой рукой. Таня спокойно вошла, села за стол.
- Вы извините меня, что прервала ваш ужин, - тихо сказала она нам, - но я почувствовала себя неважно, и вот пришла заранее. Я хочу лечь, Оля пойди, пожалуста, в мою комнату - она открыта.
Олю как ветром сдуло. Таня быстро разделась и легла. Казалось, ее била лихорадка. Я снова запер дверь и, раздевшись, лег с Таней. Мне было ужасно стыдно, я даже потерял голос от смущенья.
Таня ухатилась за меня так, как будто я проваливался в пропасть. Плача и улыбаясь одновременно, она ласкала меня, что-то приговаривая и целуя меня всюду. Понемногу смущение мое пропало, и наступила еще одна незабываемая на всю жизнь ночь. Мне, как мужчине трудно понять, какие чувства овладели Таней. На ее месте я бы скорее отругал и побил неверных мне близких людей, но ей, как русской женщине, конечно, виднее.
Наутро, как ни в чем не бывало, мы зашли к Оле и позавтракали с ней. Таня была весела и улыбчива, даже попросила Олю спеть что-нибудь. У Оли оказался красивый низкий и сильный голос, она спела песню, у которой я запомнил только начало:
"Скоро осень, за окнами август..."
Потом я слышал эту песню в исполнениии знаменитой Майи Кристаллинской, но тогда в словах песни мне почудился какой-то тайный смысл наших отношений. Плакали все - Таня навзрыд, я тихо утирал слезы. Оля пела, широко улыбаясь, но на глазах тоже блестели слезы. Мы все втроем расцеловались, и Оля ушла, хотя на поезд было еще рано. Она решила еще раз заглянуть в московские магазины.
Мы с Таней опять остались одни. Заглянув друг другу в лицо, снова заплакали. Я понял, как я люблю Таню, и как я обидел ее. Мы заперли дверь и кинулись в койку. Рыча, как молодые тигрята, мы сбрасывали мешающие нам одежды, не заботясь об их целости. И почти в самый ответственный момент, - нате вам! - стук в дверь. Я готов был соскочить со всего, на чем лежал, но Таня, обняв меня за талию, не дала этого сделать. Еще несколько секунд, может полминуты... и мы, уже удовлетворенные начали одеваться под непрекращающиеся стуки в дверь.
- Едрена вошь, так и склещиться недолго! - недовольно проворчала Таня и громко спросила: - кого черт носит?
Всех мы ожидали - соседей, коменданта Мазину, комиссию по нравственности, наконец, но только не это...
А вот, я могу зайти, черт возьми, а вот, в свою же комнату? Я в ней, можно сказать, еще прописан!
- Володя! - открыв дверь, и, глядя другу в глаза, прошептал я.
Володю было не узнать. Гладко выбритый, в новом костюме из серого японского трико с заграничной авторучкой в верхнем кармане пиджака. Выражение лица - самодовольное.
- Ах вы румяные какие, ети вашу мать, ночи не могли дождаться? - издевательски проговорил Володя.
Я пошел в свою комнату. Мысль моя после всех этих стуков в дверь работала вяло. Был какой-то выходной день, кажется воскресенье. На работу не пойдешь, гулять не хотелось. Я боялся, что Володя изобьет Таню и сидел напряженно, готовый прийти ей на помощь.
И вдруг - крик и плач Тани, звон разбитой посуды. Я в секунду был у ее дверей. Володя стоял уже в дверях и пятился в коридор, а Таня орала благим матом и била свою же посуду. Володя пожал плечами и пошел ко мне в комнату.
Мы сели, Володя издевательски смотрит мне в глаза, и я не выдерживаю его взгляда.
- Чтож, живем с женой друга, трахаем ее, понимаешь, а вот, сына моего воспитываем...
- Молчал бы лучше про сына, сам алименты чего не платишь? - Я знал, что Володя не платил алиментов, так как нигде не работал. - А потом - ты сам посоветовал мне жить с Таней, свидетели есть! Да и я тебе свою бабу - Аньку - уступил! - оправдывался я.
Постепенно в комнату вошли, постучавшись, два-три соседа. Интересовались у Володи, как живет, сколько получает.
- На жизнь хватает, - хвастливо отвечал Володя, подмигнув мне, - и вынул из кармана пиджака красивый кожаный бумажник, отсчитал от пачки десятку и протянул ее мне.
- Сбегай за бутылкой по старой дружбе, - высокомерно сказал он.
Я так посмотрел на него, что он отвел глаза и протянул десятку гостям. Ее тут же выхватил сосед - Юрка-электрик и помчался в магазин.
- Жену, понимаешь, трахать могут, а сбегать за бутылкой - нет! - недовольно ворчал Володя.
Юрка-электрик примчался мигом. Он накупил выпивки и закуски точно на десятку, чтобы не отдавать Володе сдачи.
- Общежитейские привычки - быдло! - тихо ворчал Володя, раздосадованный такой "точностью" Юрки.
- А ты сам давно из этого быдла вышел, казел? - чуть было не рассвирепел слесарь Жора, но вовремя осекся, так как выпивка была за счет Володи.
Мы выпили, Володя не закусывал и быстро захмелел. Он встал, снял пиджак и, повесив его на спинку стула, предложил мне: "Давай бороться!"
Все посмотрели на него, как на сумасшедшего. Я покачал головой.
- А тогда я предлагаю бороться за Таню, - буровил Володя, - ты победишь - ты трахнешь, ну, а я - то сейчас же пойду к ней в комнату, а вот, и трахну по старой памяти!
Я подсек ноги Володе и легонько толкнул в плечо. Он мешком свалился и ударился головой об батарею отопления. Увидев кровь, все поспешно вышли. Володя поднялся, собрал ладонью кровь с головы и размазал ее мне на стенке над кроватью.
- Это кровь твоего друга, запомни! - мрачно сказал он и вышел в коридор. Я выглянул туда и увидел, как он, шатаясь, побрел к лестнице. Потом я узнал, что его подстерегли ребята, видевшие полный деньгами бумажник, избили и отняли бумажник, где кроме денег были и документы.
А над кроватью у меня так и осталось размазанное и почерневшее пятно крови моего друга. К зиме нас все равно всех отселили из "Пожарки" и пятно больше не будоражило мне совесть.
© 2003--2005 Парецкая Елена Сергеевна. All rights reserved
электродрели, ударные дрели, bosh, bosch, metabo
на главную
